Вигго Мортенсен
Назад к Вавилону
Перевод - Ольга Галкина (Esmeralda)
Примите и забудьте все те страсти и несходства, что разделяют нас и заставляют ощутить жажду или собственную ничтожность. К чему снова резвиться на руинах, глумиться над землей, собирать жалкие черепки, монеты, окаменелости или такие знакомые пустые канистры и обертки, сверкающие на отравленных корнях в почерневшей пыли? Мы создаем скверные призраки; мы – последние, кому дано знать или хотя бы предполагать, что тоже исчезнем – так же, как и этот наш едкий дым, как безвестные куски кожи и пряди волос – растворимся в неведающей ни дат, ни имен пустоте. Ложитесь, ложитесь; уснуть – это лучшая участь для того, кто бодрствует. Живите так, как и всегда – никаких взглядов сожаления и посторонних мыслей, оставляющих скорбный след, подобный врытым в песок камням. Усните же; пусть вам приснятся лица детей, дворы в летних сумерках, где бабушки снимают с веревок белье, и угли костра, тихо потрескивающие под полными котелками. Не думайте о тех безответных, безымянных жертвах, что дерзнули ступить на беспощадный гравий и, пока мы отдыхаем, постоять за то, что еще уцелело.
Купите очередную дозу этих выдавленных, наигранных заклинаний. Принесите их домой и насладитесь широкоэкранными перепетыми-пережеванными возглашениями о грандиозном национальном торжестве. А потом усните, во что бы то ни стало: нам понадобятся все мыслимые силы, чтобы написать от лица нашего поколения краткую историю официальной военной хроники и превознесения этой походя устроенной мясорубки, чтобы наша многолетняя и гордая имперская традиция могла засиять еще ярче. Но иной раз, случайно увидев или услышав что-то, мы поймем, что, наверное, сами – сдаемся. Несколько наших жертв будут оставлены в живых – лишь для того, чтобы сотрясать воздух своими робкими, избитыми пересказами и переистолковывать собственные законы. Наша версия событий, поставляемая на экспорт, уже окупила себя вполне; все отведенные для победы сроки должны быть соблюдены.
И все может казаться таким мирным – смотрим мы застывшим взглядом на расположение нашего лагеря или нет. С высоты наклоненного мыса нам видно, как уходит последняя женщина, шаркающей походкой пересекая покрытое трещинами, словно древний пергамент, сухое русло, что прямо под нами. Она что-то бормочет про себя – или напевает нам, повернув стриженую голову и обратив в нашу сторону свое каменное лицо… И скрывается из виду в роще трепетных ажурных теней тамариска, растущего вдоль главной дороги. Скоро мы услышим нечто помимо собственного дыхания, например, как остывает глина или как летучие мыши взмывают в воздух на поиски пищи, сменяя собой насытившихся ласточек. Ночь – это наш дом везде, темнота – это знак обратить взоры внутрь себя, молчаливый призыв подумать о наших дорогостоящих победах, прежде чем утро поднимет нас из междуречья всеобщей нашей колыбели.
2003
Viggo Mortensen
44 years old
Los Angeles
Viggo Mortensen, poet, artist, actor, and longtime denizen of the Venice, California poetry scene, is the author of three poetry collections, Ten Last Night, Recent Forgeries, and Coincidence of Memory. In 2002 Mortensen founded Perceval Press, an independent publishing company dedicated to art, poetry, and other hard sells. A collection of his newer poems will be published in the Spring of 2003.
Back to Babylon
Accept and forget difference or desire that separates and leaves us longing or repelled. Why briefly return to play in broken places, to mock the ground, to collect infant shards, coins, fossils, or the familiar empty canisters and casings that glint from poisoned roots in the blackened dust? We make bad ghosts, and are last to know or believe we too will fade, just as our acrid smoke and those strange flakes of skin and strands of hair will, into largely undocumented extinction. Lie down, lie down; sleep is the best thing for being awake. Do as we've always been told and done, no backward glances or second thoughts, leaving sad markers buried in the sand. Sleep now, dream of children with their heads still on, of grandmothers unburdening clotheslines at twilight, of full kettles slow-ticking over twig embers. Ignore boneless, nameless victims that venture out on bitter gravel to claim remains while we rest.
Pay at the window for re-heated, prejudiced incantations. Take them home and enjoy with wide-screen, half-digested, replayed previews of solemn national celebration. Then sleep, by all means; we'll need all the energy we can muster for compiling this generation's abridged anthology of official war stories, highlights of heedless slaughter, to burnish our long and proud imperial tradition. At some point, by virtue of accidentally seeing and listening, we may find ourselves participating in our own rendering. Few of our prey will be left alive enough to water the sun with their modest, time-rubbed repetitions, to rephrase their particular, unifying laws. Our version of events has already made its money back in foreign distribution and pre-sales; all victory deadlines must be met.
It can get so quiet, with or without the dead watching our constant deployments. From our tilted promontory we may see one last woman scuffle away across cracked parchment of dry wash beneath us, muttering to herself—or is she singing at us?—as she rounds the sheared granite face and disappears into a grove of spindly, trembling tamarisk shadows lining the main road. We'll soon hear little other than our breathing, as shale cools and bats rise to feed, taking over from sated swallows. Night anywhere is home, darkness a cue for turning inward, quiet an invitation to review our expensive successes before morning extraction from the twin rivers of our common cradle.
February, 2003
(сайт viggomortensen.narod.ru ,
там же -- комментарии переводчика )